Бизнес идеи для детей дцп

Свой бизнес Адель Загретдинов построил по одной из
классических схем стартаперского жанра. Что делать, если тебе требуется
некоторая услуга, а правильно оказать ее никто не умеет? Разумеется,
организовать ее самому! Легче всего разобраться в потребностях клиента, когда
ты – это он. И все‑таки, чтобы добиться желаемого, Загретдинову пришлось за
три года трижды начинать все сначала.

Адель Загретдинов ни по образованию, ни по роду деятельности не был связан с медициной. После школы поступил в Казанский авиационный институт (КНИТУ им. А.Н. Туполева), учился, помогал родителям, открывшим магазин женской обуви, женился. В 23 года, с рождением сына, все для него изменилось навсегда. Реабилитация детям с ДЦП нужна всю жизнь, а в России их  родителям приходится выступать первооткрывателями. Никто не рассказывает им, что делать, куда пойти, к кому обратиться. Реабилитационных центров и специалистов не хватает, государственное финансирование во много раз меньше реальных потребностей особенного ребенка. В Казани и ближайших окрестностях ничего подходящего Загретдиновым найти не удалось. И вообще, все было или слишком далеко, или слишком дорого.

Статистика ДЦП сильно разнится по странам и в целом не отличается большой надежностью: слишком многообразны формы и симптомы этого заболевания. Принято считать, что в мире рождается от двух до восьми детей с ДЦП на тысячу обычных. В США, где исследований на эту тему довольно много, цифра колеблется от 2,3 до 3,6 на тысячу. В России постоянной статистики по детскому церебральному параличу не ведется вовсе, такие дети учитываются в графе «заболевания нервной системы». Самые свежие цифры, которые удалось найти Vademecum, относятся к 2010 году, когда, по данным Минздрава, в России было 71,4 тысячи детей с диагнозом «ДЦП» в возрасте до 14 лет и 13,7 тысячи – в возрасте от 15 до 18 лет. На основании этих цифр можно оценить долю таких детей. Общее число россиян в возрасте до 14 лет в последние годы приближалось к 23 млн. Выходит, детей с диагнозом «ДЦП» в 2010‑м было чуть больше трех человек на тысячу. Подростков 15–18 лет в нашей стране примерно 4 млн, среди них ДЦП встречался тогда с чуть большей частотой – около трех с половиной человек на тысячу. В рамках помощи детям‑инвалидам государство предоставляет ребенку с ДЦП возможность дважды в год пройти курс реабилитации, притом что на самом деле такие курсы нужны примерно раз в два месяца. Выделяемые на это деньги зависят от региона, тяжести заболевания и других факторов и обычно могут покрыть лишь часть стоимости процедур,в первую очередь массаж.

Даже эту госпомощь получить не так‑то легко. Если обратиться в казанский муниципальный реабилитационный центр для детей и подростков «Апрель» за бесплатной реабилитацией, ждать придется примерно полгода, сообщила Vademecum руководитель центра Наталья Трифонова. Было время, рассказывает она, когда детей с ДЦП почему‑то брали в государственные медучреждения только после трех лет. Сейчас берут и младше, но порой это оказывается бессмысленным, потому что у специалистов просто нет опыта работы с такими маленькими пациентами. Реабилитационных центров в Татарстане вполне достаточно, неожиданно говорит Трифонова: 13 на республику с населением втрое меньше, чем в Москве. Просто слишком мало хороших центров и не хватает специалистов. «Недавно очень хороший специалист ушла от нас в коммерческий центр, где ДЦП лечат китайскими методами, там зарплаты другого порядка», – делится Трифонова.

«АТЛАНТЫ» И ПОКЛОННИКИ

Как организовать медицинский центр, если ты не врач? Бизнес‑план Загретдинов писал сам, а для выработки медицинской концепции предприятия пригласил Валиду Исанову – известного в республике специалиста, профессора кафедры неврологии и нейрохирургии Казанского государственного медицинского университета. Исанова – убежденный адепт кинезитерапии в реабилитации неврологических больных с двигательными нарушениями. Основу ее системы составляет пневмокостюм «Атлант», пришедший в медицину из космонавтики. Стимулируя одни мышцы и расслабляя другие, он помогает добиваться, чтобы тело пациента отучалось от неправильных поз и приучалось к правильным (о костюмах и других реабилитационных устройствах, позаимствованных в космической отрасли, мы рассказывали в материале «Все космо повыдергали» в VM #12 (123) от 27 июня 2016 года). Штат тоже набирала Исанова – она пригласила на работу своих учеников, знакомых с продвигаемой ею технологией.

Организованный Загретдиновым центр реабилитации «Атлант» – небольшой. В 2013 году, когда он открылся, там работало всего шесть специалистов – два врача, логопеды, инструкторы ЛФК. Запуск, по словам учредителя, обошелся всего в 500 тысяч рублей. На эти деньги приобрели несколько костюмов по 30 тысяч рублей каждый, а также массажные столы, шведские стенки и другое оснащение для пяти кабинетов. В эту же сумму вошли зарплата и арендные платежи в первые месяцы работы.

Уже через полгода, утверждает Загретдинов, «Атлант» вышел на безубыточность. Знакомство основателя с проблемами ДЦП сказалось на бизнесе решающим образом. Дело в том, что виртуально он запустил проект еще до реального открытия: сообщил о нем на форуме «Дети‑ангелы» – главной площадке для общения родителей детей с ДЦП. Зарегистрированных пользователей там больше 40 тысяч. К открытию «Атланта» клиентов набралось на несколько месяцев работы.

Большая российская проблема в лечении детей с ДЦП – ориентация не на результат, который хотелось бы получить, а на список стандартных процедур, которые необходимо проделать. «Целеполагание – вот что отличает западные реабилитационные центры от российских», – считает Наталия Белова, руководитель Центра врожденной патологии клиник GMS. Врач должен определить, каких результатов можно добиться на каждом конкретном этапе, и соответствующим образом строить программу. «ДЦП – это на самом деле целая группа заболеваний с самыми разными причинами, поэтому программа реабилитации для каждого пациента нужна своя», – объясняет Загретдинов. «Атлант», где лечился в том числе и его сын, с самого начала следовал этой установке.

Реабилитация ДЦП проходит курсами, обычно двухнедельными, после которых нужен перерыв. «Атлант» мог одновременно работать с восемью детьми, каждый из них получал в среднем по пять процедур в день, переходя из кабинета в кабинет. Через две недели приезжала следующая смена. «Но мы подходили гибко, – еще раз подчеркивает Адель Загретдинов. – Одному ребенку можно сделать пять процедур, а другому – больше одной опасно, можно добиться обратного результата».

«Атлант» существует и сейчас, его сайт по‑прежнему украшает большая фотография Исановой. Вот только ни она, ни Загретдинов там уже не работают, и нельзя сказать, что расставание прошло мирно. Сам Загретдинов не захотел комментировать ситуацию. Учредителей у «Атланта» на  самом деле было двое – Адель Загретдинов и Данияр Сергеев, внук Исановой, им принадлежало по 50%. Но Данияр, делится Исанова, целиком подпал под влияние своей жены Анастасии Генераловой, которая и добилась ухода основателей. Исановой даже недоплатили зарплату, она собирается судиться с собственным внуком.

«Атлант» целиком переключился на торговлю реабилитационным оборудованием. Впрочем, Сергеев с Генераловой разошлись, говорит Исанова. Так что новый поворот в развитии «Атланта» исключать нельзя.

В КОНЦЕ БЫЛ «ЛОГОС»

Загретдинов немедленно занялся организацией нового бизнеса в той же сфере. Уже в 2014‑м в Казани открылся реабилитационный центр «Добрые руки». На этот раз партнером Загретдинова стал еще один отец ребенка с ДЦП – Тимур Мингазов. «Самое главное в реабилитации ДЦП – постоянство, – считает Мингазов. – Вот, например, группы родителей организуют консультации приезжих специалистов. Человек позанимался с детьми и уехал. Когда он снова приедет? Никто не знает. Соответственно, динамику никто, кроме родителей, отслеживать не будет. А родители могут быть необъективны». У «Добрых рук» нет главенствующей методики. План лечения определяют исходя из поставленной цели. «Бывает, скажем, что в реабилитационном центре есть хороший специалист по Войта‑терапии – и они всем чуть ли не в обязательном порядке ее делают. У нас все специалисты владеют разными методиками», – говорит Мингазов.

ДЦП часто сопровождается эпилептическими припадками, и это еще одна проблема для родителей, потому что иметь дело с такими пациентами реабилитационные центры, особенно государственные, опасаются. Мингазов это узнал на собственном грустном опыте, поэтому в «Добрых руках» эпилептические припадки не препятствие для лечения. Хотя набор возможных процедур это существенно ограничивает.

Открытие центра обошлось партнерам, говорит Загретдинов, в 2,5–3,5 млн рублей. Зато и специалистов здесь примерно два десятка – в несколько раз больше, чем когда‑то в «Атланте». «Добрые руки» даже удалось превратить в сеть: одно время под этим именем работали три центра – в Казани, Альметьевске и Нижнекамске. Но дальше начались знакомые проблемы. У «Добрых рук» четверо учредителей – Загретдинов, Мингазов, еще один инвестор и специалист по Войта‑терапии, мануальной терапии и лечебной физкультуре Петр Игнатовский. Игнатовский приехал в Казань из Новосибирска, выделение ему доли в проекте стало аргументом в пользу смены места жительства.«Сначала у всех благие желания, но потом… Когда несколько совладельцев в организации, тяжело решаются вопросы, у каждого своя точка зрения», – сдержанно объясняет Загретдинов. В «Добрых руках» он не проработал и двух лет – и снова ушел. Да еще и закрыл нижнекамский филиал, который, в отличие от центров в Казани и Альметьевске, принадлежал ему целиком, уточняет Мингазов.

В суть разногласий бывшие партнеры не вдаются. «Добрые руки» еще при Загретдинове успели добиться операционной прибыльности, а общая выручка двух оставшихся центров превышает 35 млн рублей. Но доходы учредителей пока что таковы, что Мингазову, гендиректору РЦ «Добрые руки», приходится подрабатывать программистом.

Видимо, Загретдинов хорошо усвоил предыдущий опыт. В следующем центре реабилитации, который он открыл в начале 2016‑го, ему принадлежит 100%. Межрегиональный центр неврологии речи (МЦНР) «Логос» – самый крупный из его проектов. В двух центрах «Логос», в Казани и Нижнекамске, сейчас работают в общей сложности 52 человека. При загрузке в 60–70% от максимальной им ежедневно удается принять от 80 до 100 детей. «Логосу» всего год, но плюс своеобразного «серийного предпринимательства» Загретдинова в том, что здесь он с самого начала может пользоваться связями, наработанными во время предыдущих попыток. «С каждым днем у меня все больше знакомых, для меня открывается гораздо больше дверей. Вопросы решаются быстрее – аренда, СанПиН, лицензирование. Опыта больше, контрагенты готовы предоставлять кредиты», – перечисляет Загретдинов. Сотрудничающий с «Логосом» фонд Загретдинова «Сила в детях» вошел в реестр поставщиков госуслуг. Сколько власти Татарстана готовы платить за реабилитацию, даже Загретдинов пока «смутно понимает»: точных цифр ему никто назвать не смог.

Реабилитация детей с ДЦП – сфера очень недешевая, более‑менее насыщенный двухнедельный курс может стоить от 35 до 50 тысяч рублей, а то и больше. Но для работы с государственными пациентами, помимо соображений гуманности, есть и бизнес‑аргументы: у любого специалиста порой случаются «окна», их можно использовать. А центр получает бесплатную рекламу – то самое «сарафанное радио», за счет которого в основном такие структуры и держатся. Семей, которые в состоянии раз в два месяца целиком оплачивать реабилитацию, не так много. Центры, подобные «Логосу», не могут жить без спонсоров. «Идеальное соотношение – это когда 60% средств на лечение поступает от спонсоров», – считает Загретдинов. У «Логоса» за счет благотворителей лечится пока что 35–40% пациентов, притом что основатель центра не только ищет спонсоров, но и перечисляет 10–15% выручки в собственный благотворительный фонд.

Загретдинов расширяет спектр услуг: «Логос» принимает «и аутистов, и даунят, и обычных деток, которым нужно решить проблемы с речью или требуется массаж». Вводятся новые формы – например, совместная реабилитация детей с ДЦП и их родителей, которые, со знанием дела говорит Загретдинов, обычно «забывают о себе, и их состояние становится чуть ли не хуже, чем у детей, – и в психическом, и в физическом смысле». Еще одна его идея на перспективу – создать клуб выходного дня, он же детский сад кратковременного пребывания. Место, куда родители могли бы привести детей и оставить на несколько часов.

О предыдущих начинаниях Загретдинова форум «Дети‑ангелы» отзывается в целом хорошо. Мнений о «Логосе», кроме как на его собственном сайте, VM найти не удалось, возможно, в связи с молодостью компании. Но все, что в нем происходит, «Логос» подробно и оперативно описывает в отдельной ветке форума. Где взять критерии для оценки? Наталья Трифонова из центра «Апрель»,строгий представитель государственной медицины, в принципе с недоверием относится к частной инициативе в сфере реабилитации. По ее мнению, такие центры слишком много думают о прибыли и недостаточно следят за повышением квалификации своих специалистов. Однако сама Трифонова отчасти переводит «Апрель» на коммерческие рельсы: для платных пациентов время ожидания здесь сокращается. Ирина Леонова, руководитель реабилитационной программы известного московского центра «Наш солнечный мир», подходит к делу проще, считая, что в любом случае Загретдинов сделал большое дело: «Здорово, что такие люди вообще есть!»